Прочел интересную статью в «Российской Газете», кому не лень прочтите. Немецкое издательство Thienemann verlag объявило о решении переиздать классическую книгу детского писателя Отфрида Пройслера «Маленькая Баба-Яга», улучшив ее в духе времени — из текста выбросят слова «негр» и «негритенок».

Кроме того, радуясь собственной смелости, немцы уточнили, что до Пройслера уже успели поправить Астрид Линдгрен — в ее «Пеппи Длинном Чулке» негритянский король легким движением руки превратился в «правителя южных морей». И это только начало, обещают немецкие издатели: в Thienemann verlag твердо намерены прошерстить и другие классические произведения, вытравив из них всю заразу неполиткорректности.

Как год начнется, говорят, — так и покатит. И хотелось бы отмахнуться — ну поправили сказки, эка безделица! — а не стоит. Совсем неспроста эти глупости, вот что всего печальней. Научились-таки в наше время находить черных кошек в черных комнатах, причем именно тогда, когда их там нет.
Нельзя стрелять вилкой в мышей

Детский писатель Пройслер известен не только у немцев, издается по всему миру. Есть даже российский мультфильм 91-го года по той самой «Маленькой Бабе-Яге». Так что рано или поздно Пройслер должен был попасть в мясорубку политкорректности: в нее отправляют все, что в мировой культуре шевелится. И в первую очередь как раз идут авторы «детские». Истории выглядят курьезными, на грани или за гранью идиотизма, но дело-то движется. Вот лишь несколько нелепых фактов из этого мутного потока.

Лет десять назад американские прокатчики заставили авторов переделать готовый полнометражный анимационный фильм «Щелкунчик и Мышиный король». Возмутило их, что игрушечный негритенок представлен слугой, а также игрушечный пистолет, стрелявший в мышей вилкой (его заменили пушкой-хлопушкой с конфетти, чтоб не обижать защитников животных).

Американским школьникам предложили изучать «облегченную» и усовершенствованную литературную классику, из которой изъяты любые упоминания о национальной и религиозной принадлежности, о героях с какими-либо странностями, выпивающих или оголяющихся. У Чехова в рассказе «Переполох» исчезли даже слова горничной о том, что барыня, искавшая пропавшую брошь, заставила слуг раздеться догола.

Конька-горбунка в целях той же политкорректности американцы сделали «волшебным пони». И уже британская театральная компания Oddsocks Productions превратила «Горбуна из Нотр-Дама» в «звонаря». Чтобы инвалидов, людей с физическими недостатками не обижать. Это объясняют всерьез — и это всерьез подхватывают многие.

В 2000 году всплыла докладная записка некой Джоанны Т. Райт, советницы по культуре губернатора штата Аризона, — «О программе образования в школах, финансируемых за счет бюджета штата». Записка красноречива настолько, что теряешь дар речи: «Считаю необходимым… рассмотрение вопроса об исключении из образовательной программы произведений Д.Р.Р. Толкиена в связи с их противоречием принципам политической корректности». Обнаружив в книге «неприкрытую пропаганду расовой, половой, религиозной и сексуальной неполноценности», вышеозначенная Джоанна ставит на авторе крест: «Подобные недостатки могут быть терпимы в произведениях XIX века и более ранних, сопровождаемых комментарием преподавателя, объясняющим причины подобной нетерпимости, связанные с низкой степенью развития общественного сознания. Но книги Толкиена появились уже после появления базовых принципов политической корректности и потому, очевидно, носят деструктивный характер». У Толкиена же Джоанна Т. Райт обнаружила половую дискриминацию: ибо лишь 10 процентов персонажей книг — женщины.

Лет пять назад Британское агентство образовательных технологий таким же макаром осудило известную сказку о трех поросятах. Точнее, созданную на ее основе обучающую компьютерную программу для школьников «Три маленьких ковбоя-строителя». Во-первых, чиновников беспокоит, что присутствие поросят неприятно мусульманам. Во-вторых, нервирует ложная профориентация: «Что же выходит, все строители — свиньи?».

То же агентство образовательных технологий, вдохновляясь расовой политкорректностью, поправило детскую песенку: «Бе-е, бе-е, черная овца» перелатали в «Бе-е, бе-е, разноцветная овца». Из сказки про Белоснежку ликвидировали семерых гномов — чтобы не ранить людей невысокого роста. А в знаменитой истории о Шалтае-Болтае поменяли грустный финал (он, как известно, свалился во сне, и собрать его уже не смогли) — чтобы читатели не переживали.

В Гарвардском университете несколько лет назад уволили ректора, рассказавшего о том, что у его сына не было никаких проблем с дифференциальным исчислением, а с дочками всю начальную школу приходилось делать домашние задания вместе. Это признали дискриминацией женщин! И это было бы смешно — если б все это не было всерьез.

А вот еще одна сторона политкорректности, не менее важная. Нью-йоркские школы запретили к Рождеству украшать иллюстрациями из Евангелия. В Европе то там, то тут всерьез принялись обсуждать, не запретить ли елки, чтоб не оскорблять нехристиан? В школах Баварии убрали из классных комнат Распятия… Но вот что странно. В том же Нью-Йорке, запретив символы христианские, использовать символику иудейскую или мусульманскую к праздникам — разрешили. А когда французы решили убрать из госшкол исламские символы, пошли вдруг волны возмущений такой неполиткорректностью. Отчего же так-то? Корректность — так одна на всех вроде бы? А все не так, потому что…
Что говорят исследователи политкорректности

Кажется, никакой логики тут не найдешь, не говоря о здравом смысле. А скажешь что-нибудь недоброе тут у нас про такое вот нашествие политкорректности, — немедленно запишут тебя в лапотники и чушки дремучие.

Так что мне было безумно интересно узнать: оказывается и в той же Америке, и в той же Германии, и в прочих странах существуют вполне ученые люди (лингвисты, социологи и прочая), которые давно уже проводят серьезные исследования этого феномена. То есть, как бы мир ни сходил с ума, здравый смысл все же обнаружить еще можно. Хотя бы для того, чтобы уяснить, как и отчего политкорректность стала удобным инструментом манипуляции сознанием.

Вот несколько наблюдений и выводов из этих исследователей. В них, мне показалось, есть хоть какое-то объснение распространяющемуся в мире безумию.

Сам термин «политическая корректность» был предложен президентом Американской Национальной организации в защиту прав женщин Карен де Кроу, широко используется с середины 80-х годов XX века. А за 20 лет до того, начиная с 60-х годов, в системе американского школьного образования стала прививаться «терпимость по отношению к прорехам в знаниях учащихся из уважения к их собственному мнению и чувству собственной значимости».

С тем, чтобы избавить детей от стресса, связанного с необходимостью слишком много читать и слишком напряженно думать, в школах, например, стали уменьшать объемы литературы, обязательной для прочтения. Стали вводить цензы и квоты, чтобы поступить в школы представителям расовых меньшинств стало легче, чем представителям большинства. Скоро заметили: уровень знаний — в частности, языка, — стал падать стремительно… А к 80-м годам эти повзрослевшие школьники 60-х, «не вполне овладевшие духовной культурой, ожидающие уважения к их мнению и подтверждения их чувства собственной значимости, но не всегда получающие их», — начинают ощущать определенную «недостаточность» своего состояния, поскольку живут в обществе, большая часть которого представлена старшими поколениями, владеющими недополученной ими культурой.

Как выйти из этой культурной нестыковки? Тогда и пошла в ход политкорректность. Меньшинство не должно чувствовать себя ущербным, посему большинству стоит потесниться. Причем, следствием этого становится умножение в обществе не только числа, но и разнообразия фобий. В каждой стране у политкорректности свой образ врага, свои особенности, однако общим вдруг стало вытеснение европейской культурной традиции с лежащим в ее основе христианством. Роберт Хьюз, Майкл Бернес и Роберт фон Римша пишут об этом, как о новой «культурной войне». Питер Дж. Бьюкенен: «Наконец, выросло новое поколение… Гомосексуализм, порнография, грубая брань с телеэкранов и в кинофильмах, матерщина в текстах песен — все это окружало их с колыбелей. Неудивительно, что многие представители этого поколения пребывают в полной уверенности: прежняя Америка была средоточием зла. Традиционная культура им попросту непонятна». Языковед Л. Лобанова в монографии «Новый стиль речи и культура поколения. Политическая корректность» надеется, что это все же еще не культурная война, а «конфликт поколений».

Но в том, что политическая корректность стала инструментом для манипуляции обществом, исследователи все, как один, согласны. Новые поколения подгоняют культуру под свои новые, облегченные стандарты. И уже совсем нетрудно — подвергнуть остракизму, осудить, признать недопустимым любое неудобное, неугодное (вопрос — кому?) слово, жест, образ, манеру речи, книгу, а то и в целом систему образования. Ну в самом деле, отчего по всему миру, там и тут, то и дело суетятся вокруг школьных реформ, — а всюду они выходят какие-то кургузые? Случайно ли всюду озабочены одним: как все облегчить, учебники упростить, сказки выскоблить, романы преподносить как комиксы, школьника избавить от «лишнего» мозгового усилия, а весь процесс учебы стерилизовать до уровня картинок и тестов.

Отчего же не вымарать из сказок «горбунков» и «негров», когда дело катится к постепенной стерилизации всей прежней мировой культуры? От нее одни стрессы и раздумья. А время не то, новый век, скорость, думать некогда, надо по жизни вертеться.
Нужны спецзоопарки для клопов

Одним словом, припадков политкоректности явно не избежать и нам. Не удивляйтесь, но на мой взгляд — об этом говорит и то, с каким безумием, в самых нелепых (главное — «как у них»!) формах у нас хватаются внедрять что угодно, вплоть до поголовного истребления курильщиков в пользу некурильщиков. Истребление — ради вашей же пользы. А чем наши неполиткорректные «сказочники» лучше «курильщиков»?

Вот возьмем Маяковского. Ему уж точно несдобровать. Строчки «Да будь я и негром преклонных годов, / и то, без унынья и лени, / я русский бы выучил только за то…» — придется переписать начисто. Во-первых, убрать негра — это понятно, заменить на пенсионера неопределенного цвета. Во-вторых, убрать строку про то, «что им разговаривал Ленин» — этот персонаж неполиткорректен. Русский учить ради него не стоит. Ради кого же? Может, Пушкина? Нет, у Пушкина и «негры» в стихах мелькали, и над «попами» у него работник Балда насмехается. Да и «арап» — звучит как-то обидно… Лермонтов? А у него «жиды» встречаются. Гоголь? А он писателей «бумагомараками» обзывал, а «чиновников» и вовсе… Нет, Гоголь не подойдет. Кто же, кто?

Посмотришь-посмотришь, а выходит, и некого: кругом в русской литературе неполиткорректность одна. Так что проще Маяковского убрать. Ну и еще кого-нибудь. Да и русский так уж прямо учить не обязательно — это ведь тоже может оскорбить чувства тех, кто им не владеет.

Такая выходит петрушка.

Тут поднимаются «почвенники» с истошным криком «оградим себя забором неприступности»! А супротив их «западники», пишут вот так: «Ну да, вспоминается недавний инцидент с попыткой запрета упоминания в лекциях по астрономии „черных дыр“, потому что этот „явно негативный термин“ оскорбляет цветное население. Но это единичные случаи, принимающие характер случайных курьезов. Если смотреть с российской стороны на европейскую, а тем более американскую политкорректность, то получается, никакой свободы, а один цирк. Но это только так кажется… На самом деле система европейских и американских приличий (возведенных, как получается, в закон) пытается выровнять то, что было смято, искорежено в прошлом. То есть защитить тех, кого называли меньшинством». И так далее. Что делать с криками почвенников и западников, не очень понятно. Все вроде о чем-то радеют, а что бестолково как-то, это уж извините.

Что делать, что делать? Да радоваться надо, книжки переписывать — поезда теперь не будут давить анн карениных, баре не обидят катюш масловых, чацкие, онегины и печорины перестанут дурью маяться, раскольниковы скорее себя зарубят, чем старушек. Стерилизация в литературе случится повсеместная, книжки перестанут пугать травмоопасностью мира.

И будет всем хорошо, понимаете? Всем недоучившимся, недовоспитанным меньшинствам перестанет быть обидно.

У того же Маяковского в комедии «Клоп» было, кстати, описано это будущее счастье. Пролетарский герой Присыпкин, кто не помнит, попал в будущее, где его посадили в клетку с четырьмя фильтрами. Через фильтры эти наружу просачивалось лишь то, что не оскорбляет слух глазеющих. Скажет, к примеру, «негр» — а слышится «афроамериканец». И граждан зазывают в этот зоопарк политкорректности: «Смотрите, сейчас оно будет так называемое „курить!“

Ну да, зоопарк — такое нам светит будущее. Вот для чего, оказывается, цивилизация и строилась как система условностей, флажков и вешек, помечающих территорию морали, права и ума. Политкорректность все и всех распределит по клеткам с табличками: сюда присыпкиных, туда „маленькую колдунью“, дальше винни-пухов с пятачками, чтоб не портили воздух. Количество клеток будет зависеть от степени общественного лицемерия. И чем чаще школьников станут гонять сюда на экскурсии — тем больше в будущем появится клеток, загонов и вольер.

Тут ведь любой двоечник почувствует себя человеком. Несколько нехитрых приемчиков, гримирующих любое убожество, — и ты освоил азбуку политкорректности. Избавляемся от условных негров, колдуний и поросят — и получаем зоопарк стерильности. Именины сердца для лицемеров, хитрецов и недоучек.

…А между прочим, когда сослуживец Швейка, кадет Биглер заявил о своем праве на порцию офицерской ливерной колбасы, подпоручик Дуб взвился: „Прошу констатировать, мне уже в третий раз наносят оскорбление!“. Биглер долго бодался с Дубом на сей счет. Но значения их перепалка, как выяснилось, не имела. Пока они пудрили друг другу мозги и путались в корректности формулировок, ливерную колбасу съели другие.
Что вычеркнуть из русской литературы
У Пушкина — вычеркнуть „негров“ и „жидовские души“: „А я, повеса вечно праздный, / Потомок негров безобразный…“ (»Юрьеву"). В «Скупом рыцаре» — «Да знаешь ли, жидовская душа, / Собака, змей! что я тебя сейчас же / На воротах повешу».
Гоголь оскорбляет таможенников: "(Чичиков) видел, какими щегольскими заграничными вещицами заводились таможенные чиновники, какие фарфоры и батисты пересылали кумушкам, тетушкам и сестрам. Не раз давно уже он говорил со вздохом: «Вот бы куда перебраться: и граница близко, и просвещенные люди, а какими тонкими голландскими рубашками можно обзавестись!» («Мертвые души»).
Тургенев оскорбляет бедняков обидным указанием на их «бедность”: „И без говядинки обойдемся, на нет и суда нет. Бедность, говорят, не порок“ (»Отцы и дети").
Достоевский оскорбляет пенсионеров указанием на их старость: «Старуха, как и всегда, была простоволосая. Светлые с проседью, жиденькие волосы ее, по обыкновению жирно смазанные маслом, были заплетены в крысиную косичку...» («Преступление и наказание»).
Чехов оскорбляет толстых и лысых, так прямо их и называя: «Это был человек небольшого роста, толстый, совершенно лысый, с черной бородой чуть не по пояс; и с ним вышли две собаки. „Луна-то, луна!“ — сказал он, глядя вверх» («Человек в футляре»).
Толстой нервирует некурящих описаниями курения в общественных местах: «В вагон входили и выходили едущие на короткие расстояния, но трое ехало, так же как и я, с самого места отхода поезда: некрасивая и немолодая дама, курящая, с измученным лицом, в полумужском пальто и шапочке…» А с дамой — господин, который «на заговариванья соседей отвечал коротко и резко и или читал, или, глядя в окно, курил…» («Крейцерова соната»).
Бунин оскорбляет и цыган, и негров, и голых, и вообще черномазых: "…Всюду собаки, лошади, мулы, козы — до сих пор не понимаю, чем и где все это кормилось, — множество голых, черномазых, курчавых детей, женщины и мужчины, похожие одни на цыган, другие на негров, хотя не толстогубых..." («Весной, в Иудее»).
Есенин тоже оскорбляет всех «черных”: „Черный человек! / Ты прескверный гость. / Это слава давно / Про тебя разносится“ (»Черный человек").
Шолохов оскорбляет чувства современных защитников животных и работников наркоконтроля: «Кошевой яростно хлестал лошадь, скакал, разыскивая свой косяк».
Булгаков оскорбляет всех длинных людей: «Но это, увы, было, и длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо» («Мастер и Маргарита).
Носов, напротив, обзывает всех, кто ростом не вышел: „Рассказывайте! Рассказывайте еще! — завопили коротышки хором… Некоторые от нетерпения даже застучали по полу ногами (“Незнайка на Луне»).

P.S. Бдительные читатели легко смогут дополнить этот список своими примерами. Читательскую коллекцию мы обязательно переправим тем, кто возьмется перекроить русскую литературу, чтоб камня на камне неполиткорректности от нее не осталось.
rg.ru/2013/01/06/politkorrektnost-site.html Очень интересно мнение многоуважаемаго сообщества по данному вопросу.