Жертвы модернизации

Жертвы модернизации
03.06.2011
Автор: Юлия ГРЕЧЕНКОВА.
Фото: автора.

С 1 июля участковая больница села Шилово Ефремовского района прекратит свое существование. Вместо нее будет амбулатория. Эта же судьба, только чуть позже, ждет и Ступинскую участковую больницу.
Из Шилово — того самого, живописные окрестности которого кто-то окрестил «тульской Швейцарией» — народ понемногу разбегается. Остаются те, кто дорабатывает и доживает. В общей сложности в 32 населенных пунктах, для которых Шиловская больница — участковая, — 2 000 человек.
Четырехкоечные

Здание, где разместилась Шиловская участковая больница, в прошлом занимал райисполком поселка Октябрьский. В середине 50-х двухэтажную постройку отдали под поселковую больницу. Тогда медучреждение располагало полноценным родильным, хирургическим и терапевтическим отделениями. В 1995 году в больнице сделали капитальный ремонт, заменили системы водоснабжения и отопления. В последние 10 лет закупили новое оборудование, мебель.

Однако после неоднократных реорганизаций больница «усохла» до 4 коек стационара, амбулатории и палат сестринского ухода (более 20 коек на втором этаже), стихийно выросших из терапевтического отделения. Здесь сейчас всего три врача: общей практики, педиатр и стоматолог. Все «многостаночники». Главврач Наталья Литвин, помимо обязанностей главного, тянет на своих плечах функции врача общей практики, дежурство в больнице, выезжает на дом по вызову, если очень понадобится — она же и акушер.

В Шилово нет аптечного пункта. В острых случаях медикаментами обеспечивает больница. А так, за цитрамоном, скажем, добро пожаловать в райцентр. Если требуется биохимический анализ крови, опять же единственный выход — в Ефремов. В Шиловской участковой нет лаборатории: лаборантка ушла на пенсию. Есть две молодые сотрудницы, которые сейчас в декрете. К тому же по ужесточающимся с каждым годом нормам СанПиН под полноценную лабораторию должны быть отведены три оборудованные по всем правилам комнаты. А значит, лицензия на лабораторию шиловцам не светит.

А с 1 июля весь второй этаж, занятый сейчас сестринским уходом (по сути — домом престарелых), будет пустовать. Находиться под одной крышей амбулатория и социальное учреждение, к медицине отношения не имеющее, больше не смогут.

— Ничего не останется и от стационара. Там сейчас 4 койки, обслуживание которых требует 4,75 ставки медсестры и столько же санитарок. А еще работа прачечной, пищеблока, кочегара. Сами понимаете, слишком дорого они нам обходятся, — рассказывает Литвин. — У нас останутся те же 4 койки, но — дневного пребывания. Чтоб человек, скажем, под капельницей полежать мог. Но село есть село, если из соседнего населенного пункта человек еще придет, из отдаленного — навряд ли. Сельское население, в общем то, в стационар ложится неохотно. Основную массу составляют старики, а они свой дом бросят, если только кто-то может за ним присмотреть. Лишь диабетики или гипертензики сами идут на диспансеризацию. Потому что знают: с таким диагнозом шутки плохи.

Случается, на круглосуточную койку кладем сельчан с обострением хронических болезней, с зашкаливающим давлением. Полежат 5–7 дней, мы им давление снизим — домой возвращаются. Если заболевание серьезное, воспаление легких например, пациента придется везти в город, в ЦРБ.

Стариков расселяем в дома престарелых — сегодня утром четверых отправили в Белев. Две недели перед этим мы с ними беседовали, успокаивали. Двоих стариков забрали по домам — одну бабушку совсем чужие люди, у другой нашлась племянница. Но мы и так последние в области. Почти во всех поселковых больницах, попавших под модернизацию, стационары и сестринские койки уже закрыты.

— Вы как будто меня успокаиваете…

— Не знаю, кого я успокаиваю, вас или себя, — врач впервые изменяет манере говорить тихо и сдержанно. — За год, что я живу с этим горем, я его пережила, перегоревала. Будущее Шиловской больницы я вижу в добротной новой амбулатории, соответствующей всем санитарным нормам. Или мобильной амбулатории на колесах. Я этой больнице 23 года своей жизни отдала. Разве я могу не переживать?

В этой ситуации у каждого своя правда. Правда стариков, которых мы должны «рассовать» по интернатам и домам престарелых, в том, что они привыкли к здешней обстановке. В Шилово почти у всех есть родственники, которые хоть раз в 2–3 месяца, но проведывают их. На новом месте у них будет постель и прикроватная тумбочка, паек и порция медикаментов. Но такова особенность всех стариков: покидать насиженное место им тяжело. Старое дерево не пересаживают — не приживется.

Правда 15 медработников, которые при закрытии коек сестринского ухода лишатся работы, состоит в том, что на селе работать негде. Ефремовская ЦРБ вроде как обещает трудоустройство. Но в этом случае медики вынуждены будут ежедневно ездить в город, тратя на дорогу время и порядка двух тысяч рублей ежемесячно. Это при том, что зарплата нянечки или санитарки не отличается от прожиточного минимума в 4300 рублей.

А у меня нет сил воевать с ветряными мельницами. Бюджетных средств не хватает на содержание больницы. Средства на ремонт, закупку оборудования и частичную выплату зарплат мы получаем со спецсчета (за пребывание в доме престарелых старики отдают больнице 75 процентов пенсии, это и есть спецсчет. — Авт.). И пусть бы нам оставили сестринский уход — деньги, которые он приносит, целиком уйдут на обеспечение стариков, а не на развитие больницы. Больница требует дополнительных денежных вливаний.

А больничное здание, оно может и красивое, но старенькое. Укреплять и подмазывать его бесполезно, нужен серьезный ремонт. Но пусть бы и построили новое здание, лабораторию и современную амбулаторию здесь — мало что изменится. Ведь нужны профессионалы, которых нет. Молодежь сюда не поедет. Если б тут были условия, дома добротные, достойные зарплаты, сюда бы потянулись работники, может, даже молодые семьи. А так мы тут все — люди старой закалки: средний возраст больничных сотрудников 52 года. Мы сейчас дорабатываем. У больницы нет шансов. Безнадега…

Литвин ведет меня по больничным коридорам, открывая дверь за дверью. Показывает кабинет ультразвуковой диагностики. Его Шиловская больница получила по федеральной программе, и такого богатства больше нет ни в одной участковой больнице в районах. Демонстрирует помещение картотеки, которое, при благоприятном стечении обстоятельств, станет аптечным пунктом. Поднимаемся на второй этаж, в палаты сестринского ухода. На лестничном пролете оставлено инвалидное кресло. На нем сегодня утром «провожали» из больничных стен неходячих стариков. Почти в каждой чистенькой палате, вызывая нехорошие мысли, уже пустует по нескольку коек.

— Гоняют нас с места на место, дали бы покой старикам, — кричит глуховатый дед Сергей, оставшийся в палате наедине со своей старостью и болячками.

Нет здесь места

Ступинскую участковую больницу (обеспечивает медицинские услуги 1300 жителям 11 населенных пунктов Ефремовского района) модернизация с реорганизацией тоже не обошли стороной: четыре койки стационара и отделение сестринского ухода приказывают долго жить. Ступинских стариков тоже предполагалось расквартировать по домам престарелых до первого июля, но за неимением такого количества свободных мест сестринский уход решено не сокращать до нового года. Еще полгода все останется по-прежнему, а потом попавшим под сокращение медикам (около 15 человек) только и останется, что отправиться на заработки в Ефремов.

— Здесь негде работать, село развалилось, — заводит уже знакомую историю медсестра Ступинской участковой Надежда Ухабова. — Это раньше, в 70-х, тут было три фермы, поля, засеянные зерновыми и свеклой. А у больницы — амбулатория в отдельном здании и 50 коек стационара. Теперь, после реорганизации, останется лишь 4, да и те дневного пребывания. А разве дойдет из соседней деревни бабушка укол сделать.

Автобус из Ефремова до Ступино ходит дважды в день: в 6.30 и в 15.00. И при таком расписании транспорта работать в городе невозможно. Если только там же и снимать жилье. Но не санитарке с ее зарплатой. А каково будет поселковым старикам за рецептом в ЦРБ кататься? А старикам из сестринского ухода? Ведь они привыкли жить здесь. А кто-то очень стар и плох и остается только гадать, как он перенесет дальнюю дорогу, да еще и зимой…

На пороге возникают две старушки из сестринского ухода — 83-летняя бабушка Саша и 89-летняя бабушка Нина. Завязывается разговор, внимание цепляется за то, что они называют отделение сестринского ухода местом, «где старики отдыхают». Живут старушки в одной палате вдвоем. Четыре раза в сутки санитарка моет в комнатах полы, не отказывает во внимании или просьбе сбегать в магазин. Здесь 22 старика — в доме престарелых их будет несколько сотен.

— Когда мне было 17 лет, — с нестариковской эмоциональностью говорит Нина, — шла война, и я копала окопы по колено в ледяной воде, теперь у меня болят суставы. Едва передвигаюсь и не перенесу дорогу. Почему же мне нет здесь места?..

mk.tula.ru/articles/a/9244/