Поездка в Ефремов. Часть третья
Опубликовал unrasiert в личный блог
+1
Начало здесь
После поездки в Богово мы вернулись с краеведом в город, и теперь уже целенаправленно отправились по местам, так или иначе связанным с литературой.
На улице Тургенева мы посмотрели дом брата Бунина Евгения, который он купил в 1906-м году, после продажи имения в Огневке:
Сейчас здесь музей Бунина. Очень, как оказалось, хороший — нам предстояло сюда вернуться на следующий день. Об этом я еще расскажу.
Потом Николай Иванович показал нам подворье Моргунова на Дворянской улице (сейчас ул. Карла Маркса) – в нем остановились Бунины по приезде в Ефремов, когда революция 1905-го года заставила их покинуть свое имение:
Дом дошел до наших дней практически без изменений. Он и тогда был, по всей видимости, неказистым. «От Моргунова впечатление гнусное. Двор в глубоком сухом навозе. Мрачная опухшая старуха, мать хозяина, в валенках», писал Бунин.
Дальше мы поехали на улицу Красноармейскую (бывшую Подьяческую). Там еще можно было посмотреть явно доживавший свои последние дни дом тестя Евгения Бунина, винокура Отто Карловича Туббе (Евгений был женат на его падчерице):
Мы и не знали тогда, что его «последние дни» были в буквальном смысле последними! Этой же осенью он сгорел. Мы были одними из последних, если не последними, кто его фотографировал.
Дом был заброшен, последние его жильцы, какие-то алкоголики, умерли не так давно.
Этот дом знавал лучшие времена. Здесь бывал и Иван Алексеевич, здесь он познакомился с дочерью местного фотографа Эмилией Стиппа – в нее он был впоследствии влюблен. Здесь его сестра Мария встретила своего будущего мужа, машиниста Иосифа Ласкаржевского…
Поскольку это одни из самых последних фотографий погибшего памятного дома, вот еще пара:
А так он выглядел в ноябре:
Вот такая его фотография от 1979-м года есть в музее Бунина:
Тогда он был еще жилым.
Более ранних фотографий нам найти не удалось, поэтому о том, каким видел этот гостеприимный и веселый дом «добрейшего Отто Карловича» Иван Алексеевич, можно только гадать…
Уже когда начало темнеть, Николай Иванович показал нам дом, где была гостиница, в которой останавливался Паустовский, когда приезжал в Ефремов накануне революции, и которая описана в его «Повести о жизни». «В гостинице было темно и тихо. Номер у меня, хотя и выходил окнами на улицу, был тоже темный, но теплый. Снизу из ресторана пахло кислыми щами и самоварным дымом…»
Дом в советское время оказался на территории воинской части, по какому назначению использовался – неизвестно. Сейчас, когда военные давно съехали, он просто заколочен.
«…Я оделся и сошел вниз. Был удобный случай посмотреть ефремовских обывателей.
В низком полутемном зале стекали со стен струйки сырости. Бушевал оркестр. Девицы с напряженными лицами сидели на скрипучих стульях и обмахивались платочками. Посреди совершенно пустого зала плясал испитой человек в поношенном сюртуке. Седоватые волосы торчали щетиной на его длинной, как дыня, голове. Он был явно пьян, но плясал ловко и лихо, пускался вприсядку и выкрикивал: «Эх, Нюрка, не журись, туды-сюды повернись!»
В дверях зала теснились мужчины. Молодых почти не было, если не считать нескольких человек — хилых, с длинными шеями и водянистыми глазами. По-видимому, это были белобилетники…»
Раньше на доме висела мемориальная доска, говорившая о пребывании здесь Паустовского. Но некоторое время назад она исчезла. Куда — неизвестно…
А еще краевед показал нам дом советского писателя Малашкина. Я лично, убей меня, никогда даже не слышал о его существовании, но моя образованная спутница сразу подхватила: «Точно, был такой! Его осудили еще в 20-е годы за мелкобуржуазность повести о половой распущенности в среде юных комсомолок. Интересная, кстати, была книжка, я в юности читала…» После таких слов мне тоже тут же захотелось почитать этого Малашкина… Кстати, он прожил ровно сто лет, умер только в 1988-м году.
Дом писателя, едва заметный среди густой зелени, был не лишен некоторой живописности:
Продолжение
После поездки в Богово мы вернулись с краеведом в город, и теперь уже целенаправленно отправились по местам, так или иначе связанным с литературой.
На улице Тургенева мы посмотрели дом брата Бунина Евгения, который он купил в 1906-м году, после продажи имения в Огневке:
Сейчас здесь музей Бунина. Очень, как оказалось, хороший — нам предстояло сюда вернуться на следующий день. Об этом я еще расскажу.
Потом Николай Иванович показал нам подворье Моргунова на Дворянской улице (сейчас ул. Карла Маркса) – в нем остановились Бунины по приезде в Ефремов, когда революция 1905-го года заставила их покинуть свое имение:
Дом дошел до наших дней практически без изменений. Он и тогда был, по всей видимости, неказистым. «От Моргунова впечатление гнусное. Двор в глубоком сухом навозе. Мрачная опухшая старуха, мать хозяина, в валенках», писал Бунин.
Дальше мы поехали на улицу Красноармейскую (бывшую Подьяческую). Там еще можно было посмотреть явно доживавший свои последние дни дом тестя Евгения Бунина, винокура Отто Карловича Туббе (Евгений был женат на его падчерице):
Мы и не знали тогда, что его «последние дни» были в буквальном смысле последними! Этой же осенью он сгорел. Мы были одними из последних, если не последними, кто его фотографировал.
Дом был заброшен, последние его жильцы, какие-то алкоголики, умерли не так давно.
Этот дом знавал лучшие времена. Здесь бывал и Иван Алексеевич, здесь он познакомился с дочерью местного фотографа Эмилией Стиппа – в нее он был впоследствии влюблен. Здесь его сестра Мария встретила своего будущего мужа, машиниста Иосифа Ласкаржевского…
Поскольку это одни из самых последних фотографий погибшего памятного дома, вот еще пара:
А так он выглядел в ноябре:
Вот такая его фотография от 1979-м года есть в музее Бунина:
Тогда он был еще жилым.
Более ранних фотографий нам найти не удалось, поэтому о том, каким видел этот гостеприимный и веселый дом «добрейшего Отто Карловича» Иван Алексеевич, можно только гадать…
Уже когда начало темнеть, Николай Иванович показал нам дом, где была гостиница, в которой останавливался Паустовский, когда приезжал в Ефремов накануне революции, и которая описана в его «Повести о жизни». «В гостинице было темно и тихо. Номер у меня, хотя и выходил окнами на улицу, был тоже темный, но теплый. Снизу из ресторана пахло кислыми щами и самоварным дымом…»
Дом в советское время оказался на территории воинской части, по какому назначению использовался – неизвестно. Сейчас, когда военные давно съехали, он просто заколочен.
«…Я оделся и сошел вниз. Был удобный случай посмотреть ефремовских обывателей.
В низком полутемном зале стекали со стен струйки сырости. Бушевал оркестр. Девицы с напряженными лицами сидели на скрипучих стульях и обмахивались платочками. Посреди совершенно пустого зала плясал испитой человек в поношенном сюртуке. Седоватые волосы торчали щетиной на его длинной, как дыня, голове. Он был явно пьян, но плясал ловко и лихо, пускался вприсядку и выкрикивал: «Эх, Нюрка, не журись, туды-сюды повернись!»
В дверях зала теснились мужчины. Молодых почти не было, если не считать нескольких человек — хилых, с длинными шеями и водянистыми глазами. По-видимому, это были белобилетники…»
Раньше на доме висела мемориальная доска, говорившая о пребывании здесь Паустовского. Но некоторое время назад она исчезла. Куда — неизвестно…
А еще краевед показал нам дом советского писателя Малашкина. Я лично, убей меня, никогда даже не слышал о его существовании, но моя образованная спутница сразу подхватила: «Точно, был такой! Его осудили еще в 20-е годы за мелкобуржуазность повести о половой распущенности в среде юных комсомолок. Интересная, кстати, была книжка, я в юности читала…» После таких слов мне тоже тут же захотелось почитать этого Малашкина… Кстати, он прожил ровно сто лет, умер только в 1988-м году.
Дом писателя, едва заметный среди густой зелени, был не лишен некоторой живописности:
Продолжение
Дом купца Туббе был очень близок мне. Во дворе этого дома, ближе к пруду, есть еще один дом. В нем жили мои прабабушка и прадед. Я помню, как иногда мои родители отводили меня к ним утром, а сами уходили на работу. Я помню, что играл в «пьяницу» с прадедом. Это очень смутные воспоминания.